«Да будет воля Твоя» (Мф. 6:10).

Человек создан по «образу и подобию Божию» (Быт. 1:26) со свободной волею, вернее со свободой стремлений и желаний. Как пишет святой Иоанн Кронштадтский: «Наша свобода есть неотъемлемая часть образа Божия»,

а В. С. Соловьев уточняет: «Всех животных Бог подчинил определенным законам. Один человек ни в чем не стеснен и может стать тем, кем он пожелает.

Если человек будет лелеять чувственные наклонности, то он одичает и станет зверем. Если он будет следовать разуму, то он сделается подобным небесным существам.

Святитель Иоанн Санфранцисский говорит: «Когда воля человека очистится от зла, тогда все становится даром, «сходящим свыше». Все тогда делается исполнением желаний самого человека. Это и есть «Царство Божие пришедшее в силе...» Тут нет ничего «малого», все огромно, безгранично... С этого пира апостол говорил свои благочестивые слова: «ничего не имеем, но всем обладаем» (2Кор. 6:10).

Вместе с тем свобода воли человека все же далеко не абсолютна.

Человеческая же свобода ограничена и ее связывают в значительной мере:

а) законы природы,

6) запросы тела,

в) окружающие люди и обстановка,

г) общественные законы,

д) установленные Богом для человека внутренние законы, сообщаемые ему через голос совести,

е) влияние на душу человека Божией благодати,

ж) влияние на душу темной силы при оставлении человека Божией благодатью.

Учитывая нашу ограниченность, можно говорить, как считает епископ Михаил Таврический, лишь об «остатке человеческой свободы». И этот остаток проявляется более всего в комплексе внутренних стремлений и пожеланий, осуществление которых в жизни происходит лишь в какой-то доле, иногда в очень незначительной, или даже вовсе не происходит.

А святитель Игнатий Брянчанинов утверждал: «Воля моя свободна почти только в одном избрании добра или зла; в прочих отношениях она ограждена отовсюду».

По существу, вся задача жизни человеческой состоит в том, чтобы наш «остаток воли» устремить в «высшие сферы», стремиться к жизни духа, к Богообщению и Богоугождению.

По словам святителя Феофана Затворника: «Самое важное – заменить свою испорченную, злую, гордую волю волей Божией, познаваемой через голос совести – иначе говоря, ангела-хранителя, т. е. Господа Бога».

А прп. Варсонофий Великий говорит еще категоричнее: «Всякое доброе дело, которое совершается не из одной только любви к Богу, но к которому бывает примешана и своя воля, нечисто и неприятно Богу».

По мнению прп. Никодима Святогорца, в этом же состоит вся сущность нашей «невидимой брани». По его словам, «цель ее для нас должна состоять в том, чтобы никак не позволять свободному произволению своему (т. е. нашей воле) склоняться на желание низкой, плотской и страстной воли, а всегда следовать одной воле высшей и разумной; ибо она есть воля Божия, следовать которой есть коренной закон нашего бытия».

Итак, одной из первоочередных задач для христианина-подвижника является преодоление своего своеволия, хотя это и не легко. Об этом так пишет схиархимандрит Софроний:

«В акте отвержения своей воли и рассудка, ради пребывания в путях воли Божией, превосходящей всякую человеческую премудрость, христианин в сущности отрекается ни от чего другого, как только от страстного, самостного (эгоистического) своеволия и своего маленького беспомощного умишки-рассудка, и тем проявляет и подлинную мудрость, и редкой силы волю особого, высшего порядка».

Устремления наших душ – наша воля – это то основное, что служит критерием пригодности души к Царству Небесному. Если даже высокие стремления души на земле подавлялись, и душа не могла их осуществить, то они раскроются в том мире, где не будет мешать им земная обстановка.

И, наоборот, если духовно-культурная среда или, может быть, внешние навыки хорошего воспитания не давали проявляться в делах низменным склонностям души, но они все же жили в ней, то горе душе после смерти тела. Низменные стремления души не будут в согласий с теми началами любви, истины и красоты, на которых зиждется Небесное Царство.

По материалам:

Н. Е. Пестов. Современная практика православного благочестия. Воля человеческая.